Мэтью смотрел себе под ноги, улыбаясь под нос и вслушиваясь в начинающийся разговор между Ласомбра и Тореадор. Тремер вальяжно устроился в самом «конце» салона, неподалеку от водительского места. Это было не самое удобное и удачное место, если смотреть с точки зрения собственной безопасности – забиться в дальний угол и при этом быть почти у всех на виду – но Мэтью не знал, что его толкнуло на этот шаг сегодня. Закинув ногу на ногу, лодыжку на колено, он расслабленно откинулся на спинку сиденья, запрокинув левую руку на нее же и держа правую спрятанной в кармане плаща сжатой в кулак, тем самым отхватив себе приличную «территорию» от всего салона, полностью заняв передний правый угол. Отсюда ему было прекрасно видно всех присутствующих. В неярком и мягком свете плафонов освещения тускло отблескивали лакированные туфли; запонки, перстень и цепочка с амулетом на шее, видимая в расстегнутом вороте темно-бордовой сорочки, блестели вызывающе ярко. Устроившийся с максимальным комфортом, Мэтью рассчитывал на то, что даже из столь казалось бы неудачно сложившейся ситуации с этой поездкой он сумеет выжать максимум пользы для себя и клана. 
Когда к месту сбора подкатил лишь один лимузин, на лице Ахава не отобразилось ровным счетом никаких эмоций, по которым можно было бы определить, что ему не нравится перспектива провести еще энное количество времени со своими идеологическими и не только врагами. Всему было свое время, и воротить или задирать нос в присутствии Ласомбра или Цимисхи означало показывать слабость. Да, неприятно, но если бы Тремеры не научились адоптироваться и привыкать, они бы уже давно исчезли с лица земли. Он не питал жгучей неприязни ко всем присутствующим в салоне; сейчас – нет.
«Это называется дипломатией, детка. Веди себя хорошо, делай лицо проще – будет время и для смертельного удара. Но не здесь и не сегодня».

Только на улице, когда его пылающего лица коснулась ночная прохлада, Мио словил себя на мысли, что всё это время яростно сжимал кулаки. Они называют Шабаш дикарями? Посмотрите на себя, вы подобны животным: напыщенные павлины и макаки-выскочки. Разговоры, как и предполагал Эмилио, ник чему не привели. Осталось только рассказать об этом Андрею, если он, конечно, уделит столь неинтересной новости хоть каплю своего драгоценного времени.
Сегодня Мио был хорош как никогда, последний раз он так тщательно подбирал свой наряд лет так 50 назад: узкие черные брюки, кожаный ремень, темная, но не черная (это же клише) водолазка с высоким воротом, сверху накинуто драповое пальто с воротом из лисицы. Да, не совсем по погоде, но совсем по статусу. Хотелось уложить волосы назад, но они все никак не хотели слушаться, поэтому свисали чуть ниже ушей и чуть вились.
Придерживая подол пальто, Мио ступил в автомобиль и чуть задержался в дверях. Вот мисс Эванс - она раскидывалась любезностями весь вечер, рядом с ней Мио был обречен на светскую беседу, вот господин Романо, достопочтенный Аббат, вот этот странный ассамит, только Каину известно, зачем он здесь. а вот и мистер Спрингфилд, чертов тремер, он вызывал у Мио больший интерес, чем все собравшиеся, поэтому, парень скромно присел  рядом с ним, следующим же движением расстегнув пару верхних пуговиц пальто.
- Вы позволите? поймав взгляд Тремера, Эмилио учтиво улыбнулся, такой же улыбкой он одарил и мисс Эванс.
Затем Мио задал вопрос, который всегда задает, когда садиться в чужую машину. Он обернулся к водителю и голосом, которым и подобает говорить с прислугой, произнес.
- В салоне можно курить?

Отредактировано Emilio Goyle (2012-03-03 23:43:57)

Встреча была абсолютно бесполезной с точки зрения дипломатии, однако лично для Джезебел этот опыт был очень даже полезным. Впервые она присутствовала в таком разношерстном обществе, и для юной неонатки было интересно посмотреть, как все эти вампиры ведут себя в компании своих недругов. Это был довольно занимательный эксперимент, однако Джез никак не рассчитывала, что он будет иметь такое ироничное продолжение. Казалось, каждый из присутствующих выдохнул с облегчением, покинув особняк с единственной мыслью - поскорее оставить это «общество». Однако всех их ждал довольно неприятный сюрприз.
Стоя в стороне, Локк наблюдала за тем, как недовольные вампиры заполняют салон лимузина. Она достала из сумочки пачку сигарет и закурила. Старая привычка, с которой она так и не успела расстаться. Тремер не спешила занять место в авто, и не потому, что сомневалась, ехать ли ей этим такси, - нет. В данной ситуации выбора у нее не было, иначе она просто рискует встретиться с рассветом, а это в ее планы никак не входило! Джез просто напросто пыталась свести к минимуму время нахождения в «узком кругу» пассажиров этого «ночного экспресса». Интересно, как они там размещаются?! Запереть всех в небольшом замкнутом пространстве – вот это шутка, так шутка… Бель сделала очередную затяжку и расстегнула пиджак. Да, сегодня она была одета на удивление официально. Классический брючный костюм темно-синего цвета и бледно-лиловая блузка. Джезебел решила, что строгий наряд будет больше соответствовать случаю, чем ее излюбленные джинсы. Впрочем, можно было и не парится. Рыжая проводила взглядом Бруджа, скрывшуюся в салоне автомобиля. Пора… Тянуть дальше было некуда, все уже «погрузились» в лимузин.
Локк заглянула в салон. Чудно! Как и следовало ожидать в салоне осталось единственное свободное место. Не выпуская из рук сигарету, Джез вошла в салон.
- Надеюсь, поездка будет быстрой, - произнесенная фраза была скорее мыслями слух. Тремер обвела взглядом салон. – Тут есть пепельница?

Страж видел, что его обращение было неожиданностью для девушки-тореадора. Чуть склонив голову набок и продолжая её рассматривать, он ответствовал:
- Печально, печально... Камарилья без головы походит на неудачный эксперимент тремеров, вам не кажется?
Он проигнорировал слова девушки о его интересе. Зато обвёл внимательным взглядом весь салон лимузина, тщательно высматривая эмоции на лицах окружающих. Нет, ему решительно не было дела до того, кто станет новой марионеткой патриархов, мнящей себя сильным мира сего. Это было бы пошло.
Сальваторе интересовала реакция окружающих на открытую провокацию. В конце концов - пространство замкнутое, если начнётся бой - его пистолет и тени сделают гораздо больше, нежели неуклюжие - из-за движущегося транспорта - телодвижения кого бы то ни было. С другой стороны - его должны поддержать отступница тремер и цимисх.
Ласомбра пристально оглядел шабашитов. Да, цимисх действительно мог дать прикурить многим из здесь сидящих - и, похоже, сам был не прочь поиздеваться над камми. Иначе зачем ему садиться рядом с тремером?
А вот Джезебел... в глазах Сальваторе она была слишком молода, чтобы оказать серьёзную подмогу в возможном бою. Впрочем, если учесть, что тремер откровенно на неё пялился - её внешность может сыграть на руку.
Переводя полный насмешливости взгляд, страж продолжил анализировать возможности присутствующих.
Ассамит был тихим. Пожалуй даже слишком тихим - и это наводило на мысли. От него можно было всего ждать, поэтому адекватно оценить его способности не имелось никакой возможности. Мысленно Романо отметил, что атаковать его он бы предпочел в самую последнюю очередь.
Что же касается тремера... этот мог показать пару фокусов и недооценивать его не стоило. Впрочем, как и переоценивать.
Натали Эванс. Тореадоров Сальваторе вообще никогда не воспринимал всерьёз - да и как можно считаться с теми, кто с такой силой цепляется за ценности смертных? Это просто глупо.
А анарх - очередное развлечение. Пожалуй, её действительно стоит вывести из себя - хотя бы ради того, чтобы обогатить свой лексикон бранных выражений.
От мыслей ласомбра отвлёк Ахав, передающий через него пепельницу.
Усмехнувшись, Сальваторе протянул её Джезебел, молвив:
- Ныне это такси - одна сплошная пепельница, милое дитя.

Отредактировано Salvatore Romano (2012-03-05 00:33:20)

Саад почувствовал, как рядом с ним опустилась на сидение какая-то особа. Чуть приподняв край шляпы, он взглянул на оказавшуюся рядом с ним молодую Бруджа. Недовольство случившейся ситуации явно читалось на ее лице. Но достаточно было вспомнить как она вела себя в особняке, с типичным для их клана вспыльчивостью, можно было сделать вывод, что подобная маска недовольства была на этой вампирше очень часто.
Тут же по салону прошелся запах сигаретного дыма. Слегка поморщившись, Расул посмотрел на источник столь для него неприятного запаха. Это была рыжеволосая Тремер, видимо, отступница, что было крайне удивительно для такого сплоченного клана колдунов. Почему она отвернулась от своих соклановцев? А в общем-то не так уж это и важно. На любое действие есть свои причины. Эта колдунья, как и Саад, похоже, имела таковые, чтобы отринуть свое гнездо. Вдохнув хорошую долю дыма, Ассамит все-таки решил немного приоткрыть окошко возле себя.
Последующие несколько минут ассасин наслаждался прохладным ветерком, скользящим через щель приоткрытого окна, как почувствовал на себе чей-то взгляд. Отстранившись от сидящих и не слушая разговора, пожалуй единственного в салоне автомобиля, Расул все же поймал взгляд темноволосого Ласомбра. Ассамит ничего не произнес, лишь ответил тому холодным и мрачным взором.
Переведя взгляд на собеседницу Ласомбра, Саад тут же отвел глаза. В свои живые годы, воспитывался он все же в среде мусульман, а подобное откровения даже сейчас порой смущали вампира, особенно когда такие знаки внимания предназначались не ему. И особенно тогда, когда на языке у ассасина не побывало ни капли алкоголя.
Расул снова посмотрел медленно меняющийся вид за окном, что показалось вампиру странным. Рассвет должен наступить скоро, а водитель даже не торопится развозить Сородичей по убежищам. Снова начав про себя проклинать ужасную организованность тех существ, которые предоставляли услуги  такси, Ассамит  внезапно остановил свои мысли. В небольшом пространстве автомобиля вампир почувствовал что-то из ряда вон выходящее. И это непонятное ощущение тяги и призыва к чему-то, эти древние силы в воздухе веяли прямо от водителя лимузина…
Водителя?!..
Когда тот заговорил, внутри у Саада что-то опустилось. Голос говорившего заполнял все тело ассасина, проникая через уши и распрастроняясь по всем внутренностям, словно собираясь сместить душу вампира с насиженного ею места. Внешне у Расула на лице ничего не изменилось, он остался таким же холодным и безразличным. Но только сам ассасин знал, насколько сейчас нелегко ему внутри.
Выслушав речь водителя, Ассамит тихо вздохнул, когда тот замолчал, сотворив полнейшую тишину вокруг себя. Вопрос говорившего озадачил вампира, но тем не менее, после своих отстранения и молчания, Саад захотел ответить, просто потому, что это сейчас зачем-то было ему очень нужно.
- Почему я это сделал? И сделали бы вы также?
- Вы сделали это от безысходности и ярости, потому что, не смотря на вашу огромную силу и величие, вы, властитель, не смогли отыскать всего лишь одного человека, тем более что ее красота могла затмевать не только ваш разум?  Ведь такого отличающегося от других существ сложно не заметить, - Расул помолчал. – Нет, по собственной воле я не стал бы убивать вдову. Когда кому-то удается от меня скрыться, как бы рьяно я не старался найти пропавшего, я начну уважать это существо. Оно сумело обвести меня вокруг пальца, опытного в своем деле. Это достойно уважения.
После сказанных слов, вылетавших и уст ассасина, словно очередь из автомата, что было очень не свойственно ему, Саад расслабился. Было такое ощущение, что он излил все, что накопилось в нем за долгие годы.
Неужели это ты, Хаким, наслал такое испытание на меня?

Отредактировано Saad al-Rasool (2012-03-05 18:10:42)

- Печально, печально... Камарилья без головы походит на неудачный эксперимент тремеров, вам не кажется?
Ахав с ленивым, благодушным пренебрежением разглядывал мужчину напротив. И это слова Ласомбра? Говорить что-либо в ответ на подобную грубую провокацию, как представителю Тремеров, Ахав посчитал ниже своего достоинства. 
Он вообще посчитал нужным помалкивать, особенно в присутствии подобных личностей, особенно с учетом того, что они находятся в довольно тесном пространстве, в котором рассчитать исход кровавой стычки не представлялось возможным. Нет, никто из них не будет бросаться друг на друга, не убедившись в благоприятном прогнозе столкновения. Они не для этого прибыли на переговоры, которые закончились, и теперь рот следовало держать на замке. Любое неосторожное слово может привести к ненужным жертвам, а молчание к кругу себе подобных – хороший знак того, что рядом враг.
Других Тремеров вокруг не наблюдалось, и представительница жалкой горстки Отступников, подписавших себе смертельный приговор своим уходом, в расчет не бралась.
- Должен признаться, дорогой друг, я восхищаюсь талантами вашего клана! Вам подвластно то, что за гранью материального...
Мэтью, все еще зовущее глядя на Отступницу, переменился в лице и медленно повернул голову к Цимисхи. «Че, правда?» светилось на его лице в глазах.
- Ах, как жаль, что вам приходится больше времени тратить на пустяковые задания, чем на совершенствование своего дара... Должно быть это так ужасно, подчиняться примогену...
Улыбка Ахава стала еще шире.
- Действительно, жаль, - признал он, удержавшись от взрыва хохота, прикрыв глаза и качнув головой. – Это трудный и долгий путь, но в его конце я получу то, к чему стремлюсь. Наслаждайтесь пока что своей не-жизнью, не забивайте голову.
Невольно Ахав подумал о том, что он сможет сделать при помощи Тауматургии, если ему придется сейчас защищать себя. Ну что ж, они внутри автомобиля, сделанного и стали, пластика, стекла… Путь Управления Стихиями позволяет вытворять с этими материалами довольно убедительные вещи.
Ахав отвлекся от своих размышлений, когда тонированное стекло справа от него начало опускаться, и Мэтт, посчитав, что в данной ситуации он действительно может поступиться правилами личной безопасности, повернул голову в сторону водителя.
Так как он сидел почти рядом с ним, Ахаву был почти виден его профиль – этому типу не нужно было и поворачивать голову. Одного беглого взгляда хватило, чтобы зацепиться за его образ той самой сверхъестественной способностью Тремеров без особого труда определять сущность того или иного явления или природы какого-либо создания. Хваленое сознание Тремера и обостренные чувства не подвели и в этот раз. Мэтью так и не смог перевести взгляд от водителя вперед, чтобы окинуть взглядом ночную дорогу, по которой с приличной скоростью катил лимузин.
Брови Мэтью озадаченно съехались к переносице, и рот чуть приоткрылся: от былого видимого спокойствия и расслабленности не осталось и следа. Да и о каком спокойствии может идти речь, если в его подсознании загорелся красный свет с черными буквами «Тревога!». Озадаченный образом водителя, но так еще толком не понимающий, отчего, Он наклонил голову чуть вперед и набок, желая увидеть его лицо полностью, оставаясь на своем месте. 
Ему уже было все равно, что там говорит Ласомбра Отступнице Тремер, передавая ей пепельницу, равно как и ответ Тореадор на его слова о безголовой Камарилле.
«Кто это? Стоит ли попробовать увидеть его ауру?»
- Отрадно видеть вас так рядом друг с другом…
Мэтт явственно ощутил легкое недомогание. Это было похоже на просыпающуюся мигрень, какую-то ноющую, еще не вылупившуюся боль, которая заверяет, что все хорошо… продолжая свою работу внутри его мозга. Нет, нет, даже глубже, гораздо глубже и сложнее, чем стенки колодца-сознания, в который падали слова-камни. Мэтью, слушая таксиста, мелко заморгал и затряс головой; он мог воспринимать их падение, но он не слышал, как они достигают дна.
«Это не гуль. Он куда опасней, чем все они…»
В этот момент он повернул голову к сидящим в салоне Сородичам и Каинитам, и Ахав, встретившись с чернотой очков, закрывавших его глаза, едва удержался, чтобы отпрянуть назад. Было сложно судить, на кого он смотрит в данный момент, но сидящему ближе всех к водительскому месту Ахаву чудилось, будто эта непроницаемая чернота солнцезащитных очков направлена прямо на него, и она куда убедительнее, чем этот завораживающий голос. Все еще глядя прямо на него, но уже не мешкая, он извлек из кармана плаща руку, убрав со спинку дивана вторую, и прибег к Прорицанию, положив палец на черный камень перстня-амулета. Все сомнения исчезли. Таксист был древним, очень древним Сородичем. Мэтью не знал, с кем провести сравнение – возраст этого вампира был таков, что сила и мощь любого Старейшины, любого Патриарха рядом с ним будет подобен дрожащему свету свечи на фоне солнца.
«Он настоящий старик стариков, отец отцов»…
Прорицание все еще действовало. Фигура сидящего за рулем создания была окутана чудовищным темным ореолом. Зрелище было столь необычным, что Ахав едва сдерживался, чтобы не отодвинутся прочь.
«Кто же он? Что значат его слова? Что он хочет проверить? Спокойней…»
Ахаву удалось вернуть часть безмятежности, хотя почти что инстинктивный и необъяснимый страх перед этим созданием, похоже, переданный вместе с кровью своего Сира, необъяснимый ужас перед Древними, которые, по слухам – да, всего лишь дурным слухам – когда-нибудь вернутся, ознаменовав начало Геенны.
Уже вернувший большую часть самообладания Мэтью, вперив в древнее чудовище спокойный и ясный взгляд из-под полуприкрытых век, звучно щелкнул языком, на секунду скривившись в ухмылке, коротко обнажив зубы и левый клык.
«К чему все усложнять?»
- Вдова конунга тайно убила своего супруга, а следом и его любовницу. Узнав правду, вы решили избавить ее от жизни, отомстив тем самым и за своего короля, и за эту девушку. Навряд ли в те дремучие века существовал Маскарад или хотя бы его подобие, и все упирается лишь в то, каким образом вы умертвили эту женщину. Мне сложно судить ваш поступок, уважаемый, - Мэтью едва заметно пожал плечами. – Легко рассуждать о том, о чем не имеешь представления. Быть может, в ту пору на вашем месте я бы не ограничился этим убийством.

Ответ девушки-тореадора развеселил Сальваторе и он улыбнулся. Почти что искренне. В конце концов - не каждый день встретишь камми, которые не теряют самообладания рядом с несколькими шабашитами.
Собираясь продолжить их увлекательную беседу, Сальваторе аккуратно коснулся колена девушки, перевёл задумчивый взгляд на декольте и... высказаться ему было не суждено. Почему-то голос водителя вогнал ласомбра в состояние, близкое к ступору. Очень, очень это странно - слышать голос, преисполненный истинной силы. Не поддельного могущества, какое ощущается при откровенно неудачных попытках доминирования - а силы, древней которой вряд ли что-то сыщется на этой земле.
А потом пришла боль - и аббат, стиснув зубы, слушал. Слушал и запоминал.
Гордость кипела в нём страшнее любой боли и мучений. Не собирался страж терпеть таких выходок - пусть даже от кого-то, сравнимого по власти с дьяволом.
Пока остальные сородичи говорили, Сальваторе, не делая резких движений, плавно достал из кобуры свой верный Desert Eagle и положил на колени, не выпуская из пальцев.
Когда несколько вампиров высказалось и наступила временная тишина - ласомбра начал говорить. Его хрипловатый голос был полон вызова и непокорности.
- Я знаю, отец отцов.., - аббат не был уверен в своём обращении, но доверился инстинктам, -  Я знаю, почему ты так поступил. Дело не в конунге, да и не в каких-то женщинах - из твоего прошлого или настоящего. Ты убил - потому что так написано на роду твоём, так написано тебе самому. Ты - убийца. А убивший раз - будет убивать снова и снова. Причины? Ха! К дьяволу причины - ты мог себе выдумать какую угодно причину, полностью оправдывавшую этот поступок. Но в глубине своих мыслей ты не можешь не знать - ты убил и убиваешь только из-за своей сущности бездушного монстра, хищника. И оправдать это нельзя никакими воспоминаниями, никакими мотивациями, ибо ты - не человек.
И знаешь что? Я бы поступил точно так же. Потому что не отрицаю своей сущности, потому что добровольно принял бессмертие. Я - чудовище, ты - отец чудовищ. А чудовища могут только убивать и нести ужас в сердца смертных.
Громко усмехнувшись, Сальваторе злобно посмотрел на затылок водителя.
- Интересно, каково это - лишить жизни своего брата?

Отредактировано Salvatore Romano (2012-03-06 01:43:25)

Имя: Каин
Информация: Древний как мир прародитель всех вампиров
Играет: Jack
- Первый урок о постижении сути бессмертного. Жаль, но освоенный лишь одним…ах, нет - одной из вас, той, что и сама знает о своей правоте. Мы не подчиняемся Зверю и не выполняем его желаний. Мы используем его. Мы не сожалеем и не сочувствуем смертным. Мы отдельны от них и единственная наша связь подобна связи существа и корнеплода, что оно поедает. Мы не чувствуем так, как чувствуют смертные, а потому месть, обида, негодование – все это лишь очередные отголоски человечности, хвататься за которую бесполезно. – прежде чем продолжить, он сделал паузу; наконец, он оборвал хоть не надолго свою речь, давая отдохнуть от все больше режущего по рассудку присутствующих голоса, не дающего концентрироваться ни на чем, кроме слов, что он произносил: - Люди падки на смерть, большинство из них впечатляются только ею одной… Та девушка пришла на похороны во второй раз, чего я и хотел. Я заговорил с ней и выучил новый урок: никто не приходит в этот мир дважды, утерянное однажды, уходит в глубь веков навсегда. А вам урок: нет ничего ценнее нового знания для бессмертного, тем более ничтожна в сравнении с ним человеческая жизнь.
Водитель убрал руки с руля и как будто осунулся, съежился, иссыхая на глазах, его солнцезащитные очки спали с переносицы и свалились под сиденье. Лимузин продолжал ровно двигаться по дороге с прежней скоростью, педали по-прежнему были нажаты, но в какое-то мгновение черноволосого затылка таксиста просто не стало видно, как и его плеч. В салоне на несколько секунд зависло невесть откуда взявшееся бесформенное черное облако, точно в вентиляцию затянуло горстку залы, что распылилась по лимузину. Всем, кроме тзимицу, имеющей прямое отношение к изменчивости, стало буквально дурно от собравшейся энергии. Изверг же напротив ощутила некоторый подъем, точно находилась рядом с источником силы, из которого она, умей это делать, в состоянии была бы даже испить. Секунды, казалось, длятся подобно дням, но на деле очень скоро облако собралось и приняло вполне отчётливые формы: водитель с непринужденным видом опустился на сидение рядом с ласомбра и тореадоркой, разделив их собой и заметно потеснив обоих. Очков на нем больше не было, но понять что же у него за глаза, а тем более что-то прочесть в них, было равно невозможно: радужка как-будто была полностью заполнена черным зрачком, имеющим неестественную несколько вытянутую форму, подобно глазу рептилии.
- Это подобно ощущению, что испытал Бог, сотворив мир: своим поступком я создал нас. И вы рано собрались стреляться, аббат: уберите пистолет. – ответил Каин, проклятый Господом первый убийца в истории мироздания, лишь мельком глянув на ласомбра. Взгляд его сейчас блуждал по салону, разглядывая всех и никого конкретно, но каждый ощущал, что чернота зрачков без радужки наблюдает именно за ним: - Постигшая суть первого урока благословлена мной: ее слово теперь будет решать. А вот вам второй урок.
«А затем в один из дней, наш Отец сказал нам: “Каин и Авель, вы должны принести Всевышнему жертву - дар в виде того, что дороже всего для вас”». Я это знание уже постиг, а потому хочу, чтобы постигли и вы: я прошу жертву. Шесть голов, шесть голосов, три круга и три жертвы в итоге, символизирующие все то, чего возжелал Господь. Благословлённой принадлежит решающий голос. Если будет допущена ошибка , и вы выберете не того, кара падет на ее голову. Большая власть – большая ответственность.
Каин замолчал, погрузив автомобиль, мерно движущийся самостоятельно по дороге, в абсолютную тишину, и плавно откинулся на спинку кресла, положив руки на колени. Напряжение, витавшее до этого, и ощущаемое почти физически, стало поистине подавляющим, когда прародитель переместился в салон. Как в кошмаре: даже воздух держит тебя, душит и ослабляет. Чувствительным ко всему магическому тремерам это отдалось в сознание прозрачным намеком: даже сам лимузин, все из чего он был сделан – это тоже Каин, как, быть может, и дорога, по которой двигалась машина.

Фокус с перемещением в салон из водительского места был бы достоин внимания даже самого опытного Тауматурга; вид же «таксиста», с его глазами, с его аурой, мог бы поколебать волю любого, и Сородича, и самого храброго смертного. Ахав быстро глянул вперед – руль плавно и едва заметно покачивался, пока как лимузин, оставшийся без водителя, все так же быстро несся вперед по ночной дороге.
Мэтью вновь перевел взгляд на «таксиста».
«Если он тот, о ком я думаю, наши дела плохи»…
На какой-то миг Мэтью потерял связь с реальностью. Тонкое восприятие раскрывало перед ним искаженную, жуткую картину реальности, которая теперь смокнулась вокруг этого лимузина. Целая новая вселенная, заключенная сама на себя. Это было похоже на какое-то вампирское зазеркалье, из которого нет выхода.
А «таксист» все говорил, и его слова, пожалуй, были самым страшном, что когда-либо доводилось слышать Ахаву. Дело было не в сути изложенного – в том, кто их говорил, и как они воспринимались сознанием того, кто уже подозревал о том, что дьявольский фокус со всей этой поездкой окажется последним для всех пассажиров. 
Не смотря на то, что «Каин» велел Ласомбре убрать пистолет перед тем, как задать следующую загадку, сидящий напротив Ахава вампир начал поднимать свое оружие. И потрясенный Мэтью не знал, что больше на него произвело впечатление: ослушание прародителя – а судя по его упоминанию Авеля и Каина, последним он и являлся – или же то, что ствол пистолета был нацелен на Отступницу Тремер.
«Ка-акого хера?!..»
Нужно было что-то делать. И если по словам Тореадор, указывающей на Отступницу, было просо помутнение рассудка, то у Ласомбра, похоже, напрочь снесло крышу. Вместо того чтобы выстрелить в своих настоящих врагов, он, кажется, решил и тут следовать своей извращенной и изначально обрекающей на провал дарвинистской теории: слабый умирает первым. О, как это было в стиле Шабаша – начать крошить друг друга, без колебаний, без сомнений.
Выстрелы в замкнутом пространстве прозвучали оглушительно громко, и салон в считанные секунды заполнился довольно густыми пороховыми газами, как будто бы все они выкурили по сигарете с момента отъезда лимузина. Очертания сидящих напротив вампиров теперь были уже плохо различимы.
«Туп-пой Шабаш! Решили погубить нас всех?!»
Пора заканчивать с этим, пока еще не поздно. Мэтью вскинул руку с раскрытой пятерней в сторону Ласомбра, точнее, даже не его самого а его пистолета. За какой-то миг черты лица Тремера заострились – слишком уж резким и быстрым был процесс перехода из состояния напряженного покоя в максимальное сосредоточение всех чувств. Ахав издал басовитое и громкое шипение, обнажая клыки, когда в его голове пыхнула и погасла кровавая печать-символ активировавшейся Дисциплины.

Ахав использует Тауматургию - Путь Управления Стихиями - Оживить Недвижимое, с целью обезоружить противника, переняв контроль над пистолетом Ласомбра и выдернуть его из руки в сторону своей ладони.

Успех. Пистолет попадает в руку Ахава. Каин по-прежнему как будто не замечает творящегося.
Jack

Прекрасные, длинные рыжие волосы разлетелись в стороны, словно под большим порывом ветра. За мгновение красивое молодое лицо колдуньи-отступницы превратилось в уродливую кровавую маску, которая была насильно надета на бьющееся в конвульсиях тело. И теперь эта еще молодая вампирша была мертва от того, что среди всех остальных она стала единственной, кто верно, по мнению Древнего, мыслил.
Саад мысленно возразил словам Каина. Он просил ответить каждого, зная, что внутри себя все присутствующие здесь разные, и их ответы не должны делиться на верные и неверные. Их ответы должны были что-то открыть о каждом здесь находившемся. Но почему-то все произошло иначе. Каин обрек на смерть ту, которая всего лишь мыслила так же, как и он сам.  С таким ходом событий, лишать не-жизни здесь стоило каждого поочередно. И смысла в этой принесенной жертве Ассамит не видел. Он лишь в уже не первый раз стал наблюдать кровавые перепалки между вампирами, их кланами и Сектами, которые по сути своей никогда не превозносили ничего нового, а лишь попусту тратили время на доказывание своей правоты такими жестокими мерами.
В салоне автомобиля напряжение, которое и до этого витало над головами вампиров, вдруг взорвалось, выплеснув горы ненависти, злобы и нежелания подчиняться. Началась суета, все хватались за все, что было у них под руками. Каин же сидел, не ведя и бровью, словно непоколебимый штормовыми волнами маяк, упрямо освещающий ночную мглу.
Саад, который с самого рождения был приучен к послушанию и уважению к старшим, каким можно было назвать Каина, не стал встревать во всю эту суматоху. Он сидел на своем месте, монотонно смотря на происходящие вокруг вспышки зависти, гнева, стремление вывести ситуацию в нужное русло, что пытался сделать тремер, с помощью магии вырвав пистолет из рук ласомбра. В общую суету вступила бруха, которая не очень умело пыталась наладить обстановку в салоне.
Расул лишь опустил руку на сидение, чтобы в случай опасности, он мог моментально высунуть из-за пояса свой кинжал. Дисциплины стремительности и смертоносности уже были готовы к их обоюдному применению, но вампир ждал. Он покорно ждал реакции Прародителя. Хоть ассамиту и казалось, что безразличие и безмолвие Каина будет длиться вечно.

Мэтью с невозмутимым видом пропустил указательный палец между спусковым крючком и скобой, откинувшись на спинку сиденья. Сколько там выстрелил Ласомбра?.. Не важно. Магазин был пуст, но пистолет он оставит у себя. Не надо резко выхватывать такие вещи из кобуры и начинать стрелять в его присутствии,  иначе все игрушки отойдут подобным образом тому, у кого есть голова на плечах. Мэтью безразлично скользнул взглядом по Ласомбра. Да, опасен. Импульсивен до одури. Возможно, у него есть и еще пистолет, но теперь Мэтью предельно собран и готов к встрече с еще одной игрушкой. 
«Даже и не мечтай о возврате своей хреновины».
Ахав опустил пистолет в карман плаща, усевшись ровно и прямо, думая о том, что если он увидит еще какое-либо оружие в чьих бы то ни было руках, он немедленно пустит его в ход против хозяина. Его радовало то, что удалось разоружить Ласомбра, равно как и воодушевлял тот факт, что сейчас, столь резко задействовав дисциплину, по-прежнему пребывает в взвинченном состоянии. Напряжение всех внутренних сил и обострение восприятия – то, что так необходимо для успешной, эффективной и быстрой манипуляцией с материей. Понять всю важность и весь потенциал этого мог только Тремер.
Он пребывал в полной сосредоточенности, и так должно оставаться, пока эта поездка не закончится. Ему не потребуются пистолеты и прочее, что хорошо подходит для быстрого умерщвления смертных – если все пойдет… как с Отступницей, у него всегда найдется козырь в рукаве, тот самый, за который так боялись и ненавидели Тремеров. Пока Ахав пребывает внутри лимузина, он сможет защитить себя используя сам лимузин. Ахав трезво оценивал свои шансы, но любые предположение блекли и лишались силы перед Каином.
Ахав посмотрел на него, и был вынужден признать, что его страх перед этим созданием силен. Что у него на уме? К чему все это?
«Он что-то замышляет, или просто решил угробить своих дальних родственников подобным изощренным способом?»
Теперь, когда все улеглось – по крайней мере, Ахав готовился к худшему – ему не потребовалось обводить взглядом присутствующих, чтобы сделать свой выбор. Тореадор, Ласомбра, Ассамит, Бруха… К чему сомнения? Не следует повторять распространенную ошибку, которая погубила многих и уже могла бы считаться классикой. Расправляться в первую очередь нужно с главной проблемой. Его кровный и самый опасный враг сидит рядом с ним, по левую руку, и его нужно убрать первым.
Ахав поднял взгляд на Каина. Его лицо было маской спокойствия, но подрагивающие от возбуждения зрачки выдавали готовность Ахава применить силу, куда более страшную, чем физическая или сродни той, которая порождает полет пули.
- Цимисхи, - выразительно сказал Мэтью.

Голова молодой отступницы разлетелась от нескольких выстрелов, запачкав рядом сидящих и стекло лимузина, без того уже пробитое пулями.
Джезбел получила то, чего не заслужила. Впрочем какая теперь разница? Первая жертва принесена и Сальваторе хотел было обратиться с речью к Каину, как вдруг ощутил, что пистолет вырвался у него из руки. Слишком уж очевидно было, куда он прилетел, поэтому ласомбра неспешно повернул голову в сторону Ахава, маниакально улыбаясь.
Если бы его обезоружил шабашит-цимисх - это еще могло тому сойти с рук. Но колдун... это переходило все мыслимые границы дерзости.
- Ты подписал себе приговор, тремер, - прошипел страж.
Резкий взмах руки, пляска теней - всё закружилось вокруг Романо бешеным танцем тьмы, которая не желала оставаться на месте, перекидываясь на тремера и обволакивая его полностью.*
Новым усилием воли заставляя тьму подчиняться себе, ласомбра атаковал Ахава, пытаясь просто разломать его, добраться до внутренностей, проткнуть его сердце его же рёбрами, дабы лишь прах остался от того, кто посмел обезоружить аббата.**
Да, ненависть ласомбра перешла все границы, отзываясь уже и не в разуме, а в самой проклятой крови, придавая неестественную силу.***
Не было дела уже до того, сколько разумности содержал в себе этот поступок. Плевать на всё - ведь уже давно стало ясно, что Каин не выпустит отсюда живыми никого. Это игра, но правила её Сальваторе категорически не устраивали.
Разум Сальваторе полнился тьмой, которую всё так же сильно продолжала подпитывать ненависть - на этот раз уже произошедшая не от зависти, но от гнева.

_____________________
* - власть над тенью - покров ночи, укрывает только тремера и ласомбра
** - власть над тенью - руки бездны
*** - 5 БП в силу щупалец

Отредактировано Salvatore Romano (2012-03-12 16:39:20)

Имя: Каин
Информация: Древний как мир прародитель всех вампиров
Играет: Richard Milton
- Ты подписал себе приговор, тремер.
По лицу отца каинитов в мгновение пробежала тень, чуть омрачив его спокойное выражение какой-то грустью с нотками разочарования. Птенцы передрались из-за того, кто первый прыгает из гнезда. Чуть отвернувшись в сторону, точно не хотел смотреть на нечто неприятное, да еще и дурно пахнущее, Каин, прервал попытавшегося использовать свои дисциплины вампира. Не глядя на сидевшего бок о бок с ним ласомбра, он взмахнул рукой и опустил ее на вампира. Не быстро и не медленно, не сильно, если смотреть со стороны, и не слабо. Он просто сделал такой жест, как будто хотел отодвинуть ладонью ласомбра и заставить того прижаться спиной к спинке сиденья. Вот только эффект от этого простого жеста, который у других могло бы означать «подвинься, мне не видно, что там за тобой», оказался потрясающим. Аббата буквально переломило пополам, рука, которой он взмахнул мгновение назад, переломилась в трех местах, ноздри, рот и ушные раковины кровоточили, глазные яблоки полопались. Ласомбра подобно сдавленному в кулаке помидору размазался по сиденью, медленно стекая на пол лимузина, его кровь перемешивалась с кровью отступницы тремер.
Только когда все было кончено, Каин повернул голову от окна и с едва уловимой толикой брезгливости глянул на результат. Его рука, что раздавила вампира, была в крови по локоть, так что отец отцов, заговорил, делая перерывы на то, чтобы поочередно, со смаком, облизать каждый окровавленный палец. 
- Тзимицу. – Каин посмотрел на избранного собой же каинита, его змеиные глаза как будто даже сожалели о том, что произошло: - Ты пал…пала жертвой глупости своих двоюродных братьев и сестер. Жаль: новым уроком для тебя это не станет.
Никто не видел, как это произошло. Никто не заметил ничего, кроме черной тени, пронесшейся по салону. Неслышно, неосязаемо Каин черным облаком налетел на тзимицу, окутал его и поглотил. Как Геенна поглотит всех бессмертных, так сейчас прародитель заключил в себе и тем самым уничтожил шабашита. Как и не было его здесь. Каин только облизнулся и поправил свою черную рубашку с закатанными рукавами. Каждый жест его был обыденным и спокойным, но то, что он сотворил только что придавало даже как бы невзначай пробежавшемуся по покрасневшим от капель крови губам языку силу и ужас, который мог бы внушить огнедышащий дракон, появись он здесь.
- «И Авель, рожденный вторым Авель, убил самое юное, самое сильное, самое прекрасное из своих животных»… Юная кровь ушла первой, хоть и не по вашей общей воле. Сильная кровь ушла также не по вашей воле. Прекрасная кровь – кровь Тореадора, осталась. – Каин посмотрел на дитя розы: - Путь наш всегда тернист. Мы часто должны выбирать между псевдо-принципами и выживанием. Скажи мне, прекрасное дитя, что ты выберешь? Смерть для себя и освобождение другим, или твоя нежизнь для тебя перевешивает все нежизни здесь сидящих?

Тремер в целости и сохранности. Ласомбра и Тзимицу убиты. Рекомендую всем по посту все-таки написать и предпринять что-нибудь. Вспоминаем пьесу "Дракон" Шварца

Предсказать действия Ласомбра было бы не сложно, если бы не вся необычность ситуации в целом. Ахав был готов к агрессии с его стороны, но искренне не понимал всей логики его действий. Он думает, Ахав будет ждать, пока его прикончат?
Он был готов достать из кармана свой трофей и при помощи все того же Оживления Недвижимого сыграть «в обратную» - теперь разряженный пистолет должен был вырваться из его руки с огромной скоростью, подобно самостоятельному снаряду, чтобы унять Ласомбра. Навряд ли он смог бы убить его таким способом, и расход крови на повторное использование такой Дисциплины мог бы сказаться на Ахаве уже в очень скором времени, однако…
Он забыл, кто здесь хозяин. Ласомбра, кажется, даже и не думал об этом, когда еще только начал стрелять. Он и Мэтью могли пытаться убить друг друга тем или иным способом, но у Каина был свой взгляд на происходящее. За несколько мгновений Ласомбра, сидящий напротив Ахава, превратился в кровавый фарш; Цимисхи, к вящему злорадству Ахава выбранный единогласно в качестве жертвы, исчез в мутном облаке, в курящемся воздухе внутри лимузина больше похожем на несколько внушительных капель чернил, попавших в воду. Ахав подобрался, рывком оправив плащ. Каин избавил его от всех проблем…
«От всех ли? Что он имел в виду, когда сказал о нашей глупости? То, что ждет нас по сравнению с такой смертью – настоящий ужас?»
После смерти Ласомбра и Цимисхи вокруг Мэтью образовалась «мертвая зона» - практически в буквальном смысле этого слова. До остальных Сородичей было достаточно большое расстояние, настолько, насколько это может быть внутри лимузина.
«По крайней мере, я надеюсь, дальше все пойдет без дурацких выходок». 
Теперь Ахав жадно ловил каждое слово Каина, пытаясь понять, в чем здесь подвох. Он предлагал представительнице Тореадор не самый легкий выбор, но Мэтью чувствовал за этим подставу.
«Какой нелегкий выбор для Тореадор – поступится собственным эгоизмом… хотя бы на словах».
Комментировать ее слова он не стал – его не спрашивали. И пока среди них был Каин, было неизвестно, чем обернется выбор Тореадор для остальных Сородичей.