Моя ловушка уже захлопнулась. Из этого города ведут сотни дорог, но оттого я и не знаю по какой мне пойти. Так зачем же я сужаю стены клетки? Зачем позволяю привести себя в незнакомое мне место?
Кутаясь в плащ, закрываясь капюшоном, пряча в рукавах даже кисти рук, Пиша тенью скользила вдоль стен домов. Круг обзора сузился до метрового расстояния вокруг нее. Дальше видеть не хотелось – в людных местах было невыносимо. Столько энергетики невозможно воспринимать и не сойти сума. Сосуды с пищей даром, что умели двигаться и говорить, они еще и чувствовали, мыслили. И почти за каждым тянулся шлейф из призраков. Одни рождали себе эту невидимую свиту своим сознанием: желаниями, памятью, страхами. Других духи преследовали, в жажде отмщения. Неотступные. Мертвые не всегда говорили с некромантшей, когда встречали ее. Но если уже начинали – их было не остановить. Поэтому она пряталась, как могла, насильно погружаясь в вакуум, ограничивая уровень своего восприятия.
Не сейчас, только не сейчас. Проходите. Проходите мимо. Наши пути разные. Мы не были знакомы ни тогда, ни теперь. Я вас не знаю. Я вам не помогу. Я вас не понимаю. Проходите. Проходите мимо…
По наитию найдя здание, которое до этого видела лишь на карте района, что на автобусной остановке, Пиша убрала с головы капюшон. И ослепла от огней города, оглохла от шума машин, от топота и гомона, создаваемого сосудами. Все навалилось на нее разом, как только она мысленно приготовилась настроится на окружающий мир и сняла барьер.
Добро пожаловать в их реальность…
Поднявшись по ступенькам, проскользнув сквозь толпу мимо главного входа к двери, охраняемой двумя сосудами, на которой красовалась надпись VIP, Нагараджа вынужденно остановилась. Чья-то рука тяжело легла на ее плечо, чуть сдавив его, как раз когда она была у самой двери.
- Не проходим. Только для особых гостей.
А ты крупный по виду. Тебя бы на две ночи хватило. Как интересно: а мясо у тебя плотно держится на кости или счищать будет легко? Жирок есть? Законсервировать его смогу, как думаешь? Ткани твоего мозга быстро подгорают? Сладковатый в районе поясницы со стороны спины? Печень здорова?  А легкие? Такой большой, я надеюсь, ты не испортил эти замечательные деликатесы алкоголем и табаком.
Нужно было ответить. Пиша заговорила, стараясь не сильно широко открывать рот, пряча за миловидными губками акулью пасть. Она так давно не произносила никаких слов, что уже соскучилась по своему голосу. У нее даже вернулся акцент – она произносила глухие согласные с придыханием, как будто смягчая их, а также растягивала некоторые гласные. Скоро пройдет – так было уже не раз.
- Воерма-ан… Т-х-хереза. – сделав над собой усилие, она заставила мерцание в глазах померкнуть и подняла взгляд на сосуд, посмотрев на его глазные яблоки. «В глаза», как они это называют, наивно полагая, что в их взгляде можно увидеть хоть толику мыслей; нет, мыслить они научаются, только умерев, вот тогда у них достаточно времени для раздумий: - Преглас-хили.
Сосуд связался с кем-то через устройство, зажатое в его руке, спросил насчет гостей мисс Воерман, и только потом отошел, учтиво открыв перед Пишей дверь. Нагараджа вошла внутрь, расстегивая на ходу плащ. Ее не разоружили и даже не досмотрели - VIP. Это было первым камушком на чаще весов в пользу этой Терезы. Но вопросов к ней оставалось по прежнему тьма, и первые из них: откуда она прознала о Нагараджа в городе и ради чего она осмелилась отправить посыльного в убежище Нагараджа?
Как безрассудно! Даже в детских сказках всегда было ясно оговорено: Не приглашай неупокоенного войти, не зови его, не ищи его. Тереза, хоть и сама вампир, сделала все, чтобы навредить сама себе. Я страшнее сородичей и они это знают. Я – вампир для вампиров. Меня позвали, я вошла. Теперь я буду делать, что пожелаю.
В помещении уже не было больше охраны – все сосуды собрались внизу, на танцполе, где била в уши безумная отвратительная музыка, под которую пища трясла конечностями. А на пути Пиши, идущей по балкону второго яруса заведения, не встречалось никого, кроме редких парочек и маленьких компаний, восседающих в комфортабельных креслах за небольшими столиками, уставленными этой их выпивкой. За одним из таких, где-то здесь, в этом полумраке, рассекаемом лазерными лучиками и светом установок цветомузыки, что внизу, должна была быть Тереза Воерман. Пиша примерно представляла себе эту вампиршу, поэтому она не должна ошибиться. Змейкой скользнув рукой под плащ, Нагарджа незаметно достала кинжал и, перехватив его обратным хватом, спрятала его в рукав, крепко сжимая ладонью рукоять. В том, что она отрежет голову Терезе Воерман сегодня вечером, Пиша не сомневалась, но сначала пусть та ответит на ее вопросы, и еще предстояло выяснить, кому вампирша успела еще рассказать о присутствии в городе Нагараджа.
Обойдя примерно половину второго яруса, Пиша решила, что пора. Подойдя к перилам балкона, она посмотрела вниз на толпу танцующих, «отдыхающих» сосудов, вычленила среди них охранников, сосчитала их. А потом, откинув заплетенные в косу волосы назад, чуть выгнулась, запрокинув голову. Она сделала движение грудью, подобное вдоху. {Способность Стекловидного пути •••• Дыхание Таната}
Да не будет сегодня здесь веселья, да замолчат звуки, рождаемые энергией молний, да проклянут это место здесь присутствующие, заставившие меня приказать… Спектрам!
Кольцо-артефакт на руке Пиши нагрелось и засветилось: призванные готовы были повиноваться. Грудь Нагараджа опустилась, она выдохнула, извергая из себя энергию, серую и тяжелую, точно свинец, каким-то образом только что растворенный в виде пара. Смертные не могут видеть пока этого тумана, заполняющего их клуб. Но Спектры все видят, все чувствуют и уже летят на зов, собираются вокруг Пиши, мелькают среди танцующих внизу, некромантша это может наблюдать: их становится все больше и больше.
И вот уже сосудам не так спокойно. Вот уже они заволновались. Отравленные алкоголем и наркотиками попадали в обморок, музыку выключают, охрана звонит 911, кто-то начинает буйствовать – его выводят, многие девушки плачут, сами не знают почему, молодых людей выворачивает прямо на месте – видимо, плохо поужинали. В VIP ложах на верхних ярусах тоже становится еще более безлюдно, чем было – большие шишки и друзья владельца расходятся, чувствуя не то недомогание, не то не мотивируемый страх.
Вы не верите в духов, но чувствуете их рядом. Тот холодок по вашей спине – это касание мертвого. Он прямо позади вас. Тот животный страх в темном помещении – это умерший заглядывает в ваши глаза и улыбается вам! Отвернитесь ночью к стенке и будете чувствовать на себе их взгляд до рассвета!
А вот теперь, когда проклятый гул электронной музыки сменился стенаниями, плачем, криками, руганью, воем сирен карет скорой помощи – настоящей музыкой, приятной сердцу и уху, можно было поговорить с малкавианкой. Все также скрывая в рукаве кинжал, Пиша широкими шагами двинулась по VIP ложе дальше.
Где ты, Тереза Воерман? Я уже пришла за тобой…

Спектры творили в основном зале что хотели, смута нарастала, и за ней никому не было дела, что происходит в самом дальнем конце VIP комнат. Канибалша заметила открывшуюся для нее дверь и также быстро и уверено, очень далеко выбрасывая вперед ноги, двинулась туда.
Я тебя чувствую, даже не смотря на то, что твое сердце не бьется. Большой дар бессмертие – твое тело мертво и ты можешь заставить его быть таким, каким надо тебе в любую минуту. Сердце не бьется, дыхание не учащается, пот не выступает испариной. Поэтому ты так спокойна, Воерман?
Нагараджа вошла в изолированную от остальных помещений комнатку стремительно. Остановилась резко, точно натолкнулась на невидимую преграду. Малкавианка сидела всего в двух шагах. Они смотрели друг на друга, гостья не скрывала своего неудовольствия, оскалившись острыми треугольными зубами. Кинжал она тоже решила не прятать более – да и было интересно: вдруг спокойствие Воерман оборвется при виде оружия? Ловко перекинув клинок, выскочивший как мангуст из рукава плаща, в другую руку Пиша повела носом и остановила свой взгляд на бокалах с вином. Один из них, судя по всему, был для нее.
Она до сих пор не наигралась в человеческий этикет? Или это такая Лос-Анджельская издевка? Вино! Подумать только.
Канибалша вытянула вперед руку с оружием и кончиком кинжала ткнула в краешек бокала. Надавила. Он накренился, вино полилось на стол. Она надавила еще чуточку и бокал перевернулся. Вино залило подушки на полу. Пиша все также при помощи холодной стали оттолкнула бутылку вина, не трогая, однако, бокала Терезы. Не провожая взглядом улетевший сосуд с напитком смертных, Нагараджа, медленно подняв одну ногу, поставила ее на стол, потом поднялась на него, поставив рядом и вторую. Теперь она, будучи на каблуках, возвышалась над Воерман, сидевшей где-то там, внизу.
Если броситься на нее сейчас, получится нечто вроде орлиной охоты: с небес камнем к самой земле.
Не слишком долго пребывая стоя, она села перед малкавианкой на том месте, где только что стояло вино, поджав под себя ноги, положила кинжал себе на колени. А сверху накрыла его обеими ладонями.
- Т-х-хереза Воерма-ан, - протянула имя вампирши Пиша, уже поедая ее взглядом белесых глаз из под выгнутых бровей: - Я полут-щ-щила т-хвое приглат-т-шение-е. Я ж-ж-щдала под-т-твоха, но т-хы не х-хочешь убитх-ть мен-ия как я ви-ижу. От-хкуда т-хы узна-ала обо м-мне? Прок-кхлят-хые к-хрысы Нос-сферат-ху с-сказали т-хебе?
Она действительно очень давно ни с кем не разговаривала, и начала подзабывать английский, равно как и вообще интонацию и лексику какого-либо другого языка. Придется над этим поработать, а, возможно, сегодняшний разговор, окажется первым и последним в этом году, а, может быть, и в десятилетии.

Тот, кто меня выследил, должен быть очень хорош и я даже не могу представить, кто расправился с ним, если это не была я. Я узнаю о нем и найду его. Или найду доказательства его окончательной смерти. Ты врешь мне. Врешь. Но, похоже, не во всем. Твоя аура не говорит мне о недобрых намерениях. Заинтересованность… Да, это в тебе есть. Планы, схемы, комбинации. Ты любишь контроль, любишь власть. Ты сделаешь все, чтобы ее заполучить. В этом твое проклятие, в этом твое безумие – чрезмерная целеустремленность ослепляет тебя и ты готова вести беседы даже со мной, лишь бы приблизится к цели, лишь бы все было строго по твоему плану. Не переносишь случайных событий, пренебрегаешь судьбой и интересами всех прочих. Судьба сильнее даже бессмертных, и ты однажды оступишься, улетишь в пропасть лишь потому, что мост, который был в твоих планах широкий, оказался на деле чуть уже. Ты видишь мир таким, каким ты его хочешь видеть в своих расчётах, Тереза Воерман. И твое счастье, что пока у тебя хватало сообразительности планировать правильно. Сапер тоже ошибается лишь однажды.
{ Прорицание •• Восприятие Ауры}
Своего положения канибалша не меняла. Ее глаза не отрываясь следили за малкавианкой, а длинный указательный палец правой руки с заостренным ногтем плавно порхал по лезвию кинжала. Вверх к острию и сразу вниз к рукоятке. Снова и снова, точно она затачивала подушечкой пальца клинок. Ее самый близкий друг. Они неразлучны уже очень давно. Идеальный баланс, великолепная ковка, клеймо мастера на эфесе. Мастер-кузнец принял свою смерть, но остался бессмертен в своем творении, которое всегда хранила при себе Пиша.
-  Вы сильнейшая рода своего, а вам приходится скрываться в жутких и грязных подземельях.
Что ты знаешь об этом, Воерман? Весь ваш мир жуткий и грязный. Вопрос лишь в том, где удобнее охотится и выживать. А все прочее везде одинаково. Смерть и ужас везде – и в Букингемском дворце, и в руинах концентрационного лагеря. Смерть везде и всегда. Она одинакова. Совсем не важно, как пахнет или выглядит место. Смерть ходит за мной следом, она – все, что есть в моей нежизни. Ирония: я бессмертна, но при этом знаю о Смерти больше, чем любой из мертвых.
- Неужели вам не обидно? Ведь и вы, и я понимаем, что вы достойны большего. И я могу вам предложить это.. Что скажете?..Может быть всё же спокойно поговорим и всё обсудим?
Нагарджа резко подалась вперед и клацнула акульими зубами прямо перед носом малкавианки. Облизнувшись, она провела ладонью по щеке Воерман, чертя острым, как бритва ногтем едва заметную царапину от уха до подбородка.
Тореадоры и вентру – безусловно, самые вкусные из всех. Но первые много ноют, когда их убиваешь, а вторых трудно достать. Малкавианы – на почетном третьем месте. Идеальное сочетание цены и качества. Они иногда даже сами просят о смерти. Душевнобольные? Не-ет, просто реалисты. Никто не уходит от меня, если уж я решила полакомиться...
Добравшись ладонью до подбородка вампирши, Пиша положила на него указательный палец и чуть постучала им по коже.
- Т-хы р-разг-ховариваеш-шь со мной, к-хак с пт-хенцом. Не д-хумай, ш-шчто т-хы меня зна-аеш-шь. Зач-щем т-хебе помога-ать Н-хагарадж-ш-ха?

Договор. Союз! С кем ты просишь союза, Воерман? Камарилья проклянёт сородича, который знается со мной и мне подобными. Ваш князь первым учинит охоту на нас обеих, когда узнает. А уж он узнает: обеспечив пристанищем Нагараджа, ты неизбежно выдашь себя. Прознают также, как ты прознала о том, что я вообще существую. Если только… Если только ты не хочешь всё и сразу, а ты именно так и предпочитаешь вести дела. Метишь на самый верх, Тереза Воерман?
Малкавианка не пыталась даже просто отодвинуться от некромантши, напротив – она играла на установленном гостьей расстоянии, по ее правилам, соответствовала своими манерами. Это не могло не быть приятно и весьма и весьма удивительно для камарильца. Нагараджа улыбнулась едва заметно, но одобрительно, всё также в упор глядя на Воерман.
- …Ты наверное слышала о новом Князе, что занял не своё место и это влияет на всех, даже на тебя, несмотря что ты находишься вне этих государственных дел…
Так и есть: всё. Всё и не меньше – вот что ты хочешь. Вот зачем ты рискуешь, устраивая эту встречу. И уверена я не единственная твоя гостья в эти ночи. Собираешь свою маленькую армию, Тереза? А, может, и не очень маленькую…
- … Если ты согласна то обговорим детали, не думаю, что нужно затягивать с этим.
Приоткрыв рот, Пиша довольно осклабилась. Теперь ей была ясна мотивация Терезы. И она не чувствовала за все время вопиющей фальши – нет, даже если Воерман ее обманывает, то делает это настолько искусно и спокойно, что не стыдно поддаться такому обману.
А теперь я на распутье… Можно убить тебя и уйти в тень: если кто и знал обо мне, я могу сделать так, чтобы все быстро забылось. Я буду прятаться в своем убежище, пока не решу, что настало время покинуть город, перебраться в новые угодья. Неплохая перспектива: я прожила так не одно столетие и никогда не была разочарована своей долей. Духи говорят со мной, духи помогают мне. Они – моя защита и опора, моя компания. Сама Смерть – моя подруга. Ты способна сравнится в могуществе со Смертью, Тереза Воерман? Ай-ай-ай, я очень сильно в этом сомневаюсь… Нет, ты мне не нужна в качестве покровителя, я справлюсь. Но… Но что, если ты будешь донором? Твои ресурсы станут работать на благо мне. А аппетит мой неумерен. Хватит у тебя сил, чтобы быть, если не покровителем, то хотя бы кормильцем? В конце концов ты ведь опять допускаешь ту ошибку из детских сказок: приглашаешь нежить в свой дом, а значит я с полным правом могу разорить тебя, утоляя свой голод.
- Т-хы г-ховор-риш-шь увер-ренно, к-хак К-хнязь. – Пиша постаралась сделать особое ударение на слове «князь» и даже слабо усмехнулась, чуть отодвигаясь от Терезы и теперь разглядывая уже не столько ее саму, сколько ее одежду, будто примеряясь – походит она на княжескую или нет: - … К-хак К-хнязь, к-хотор-рому нуж-жен…Ш-хериф-ф?
Вскинув одну из своих выгнутых индийских бровей, Нагараджа, произнеся последнее слово, улыбнулась так, как будто только что произнесла несусветную чушь и ей было даже несколько неудобно: толи она глупа и не поняла собеседницу, толи та делала забавные предложения. Часть игры, не более, конечно, но, как ни забавно, все, что сказала  Воерман до этого обставляло вещи так, будто ей и правда нужна грубая сила для усмирения непокорных ее амбициям и планам, пока что, а потом - возможно, непокорных ее власти.
Кто знает-кто знает, Тереза, быть может, тебе хватит мудрости, а главное – наглости подняться на вершину. Быть может, даже я тебя туда подниму сама. Голова не закружится от перспектив? Спускаться вниз придется кубарем и, возможно, без головы.

Как мы любим их использовать. Обещаем им или угрожаем им, создаем из них рабов, которыми еще можно и утолить голод. Нам позавидовали бы все их рабовладельцы и эксплуататоры прошлого: абсолютное подчинение, полное удовлетворение. Делай что хочешь, играй. Почему? Настолько совершенны мы или настолько никчемны сосуды, которые, чем сильнее рвутся к власти, тем прочнее увязают в паутине рабства?
Эл-л-лиза… Я знавала уже девочек с таким именем. Темпераментные. Сочные. Но эта худощава, невысока… Ею не наешься, зато можно надеяться, что ее вкусные органы изысканней, чем у прочих сосудов. Увидим. Все посмотрим, все попробуем. Быть может, даже сначала задушу. Уж больно жалко выглядит – пусть бы не мучилась. Ее боль перед Вечностью все равно ничему не научит, а может только испортит. Некоторым полезно испытать муки на краю гибели – это сразу даёт им ощущение смирения перед участью, понимание того, насколько мало они знали о жизни. Кто не испытывал боли, физической ли, душевной ли – тот не жил, тот ничего не извлек из отпущенного на земле срока.
- Небольшой перекус и продолжение беседы. Или ты не голодна?
Нагараджа как будто даже томно повернулась и посмотрела на Элизу. Та стояла на коленях подобно каннибалше, только ее место было на полу, в качестве прислужницы и за одним жертвы. Используют на все сто процентов: и выгода и утоление голода. Легко и невесомо, по-кошачьи, Пиша спрыгнула со стола, приблизилась к сосуду и положила руку на ее плечо, провела ладонью по ее спине. От Нагараджи исходила подавляющая сила, рядом с ней чувствовалось то, что чувствует собака по отношению к хозяину: преданность, желание быть рядом, у самых ног. Прислуга ни сколько не противилась и все также, не поднимая взгляда самозабвенно сидела на полу, оттирая его. Запустив когтистую узкую ладонь в волосы сосуда, Пиша прижала ее голову к своей пояснице. Поглаживая и мягко перебирая волосы Элизы, каннибалша обратилась к Воерман, вновь посмотрев на нее своим мерцающими белизной савана глазами:
- Д-ха, Т-хереза Воер-рман. Дай м-мне убежищ-ще и пищ-щу, а я помог-ху т-хебе-е, когд-ха попрос-сиш-шь. – Пиша улыбнулась, неожиданно сладко, даже несмотря на то, что обнажились ее жуткие зубы. Он кивнула на девушку, которую все еще гладила как кошку, запрыгнувшую на колени хозяйки: - З-з-хабер-ру ее. Аванс-хом-м… 
Хорошо, Воерман. Ты доказала, что достаточно безумна, чтобы вести дела с Нагараджа и при этом не попытаться обмануть меня. Добиться своего для тебя важнее риска быть как минимум непонятой твоими сородичами. Замечательный эгоизм. Апофеоз карьеризма. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись» - о да, теперь тебя будут бояться, теперь, куда бы ты не пошла в моей компании, ты всегда будешь тем, с кем не только считаются, но кому лучше отвалят в карман лишнего, лишь бы вот эта малкавианка ушла и увела с собой свою спутницу с ее аппетитами. Похоже на сделку с Дьяволом, но я – не он, я еще страшнее. Дружба со Смертью, Тереза Воерман. Поздравляю – Смерть через меня пожала тебе руку.

Отредактировано Pisha (2012-03-11 12:45:08)